1. Отсутствие даже упоминания среди предложенных принципов языковой политики фундаментального принципа отношения к языку как носителю нематериального культурного наследия, который заложен в Конвенции об охране нематериального культурного наследия, и к которой Украина, наконец-то присоединилась 6 марта 2008 года.
Термин «охрана» означает меры, направленные на обеспечение жизнеспособности такого наследия, в том числе, его идентификации, документирования, исследования, сохранения, защиты, популяризацию, повышение его роли, его передачу путем образования, а также возрождение разных аспектов такого наследия. Это основа любого закона о культурном, природном и другом наследии – возможность восстановления и реабилитации языка, как наследия.
Но именно эти атрибуты защиты языков и, прежде всего, государственного украинского – полностью отсутствуют в проекте.
Именно поэтому невозможно избежать реально, а не декларативно, предостережения Венецианской комиссии о том, что «риск отношения к русскому на том же уровне, что и к украинскому, может уменьшить интеграционную силу украинского языка».
2. Именно из-за отсутствия первого принципа в проекте вообще не дается оценка текущего состояния языковой среды. В частности, для украинского языка, в соответствии с данной Конвенцией, она должна быть определена как гуманитарная катастрофа – в ряде регионов ранее традиционно распространенного языка 50% и более носителей украинского языка почти не знают и не пользуются родным языком.
Можно предположить, что для одного из авторов законопроекта, Вадима Колесниченко, введение в закон упоминания о Конвенции просто невыгодно. А поощрение восстановления обрусевшими украинцами и другими этническими группами, прежде всего, знаний родного языка – воспринимается как нарушение прав «русскоязычных» граждан.
В итоге в законопроекте даже не обговаривается возможность переходного периода для восстановления языкового баланса – стимулирования соответствия между количеством представителей данного этноса и носителями его языка.
3. Аналогичная ситуация с языками коренных народов Украины – крымско-татарский, караимский, крымчакский и других, которые существуют исключительно в пределах Украины и требуют совершенно иного подхода к защите языка – кодификация, документирование и так далее.
Этот вопрос отдельно вообще не рассматривается.
4. Опора в основном только на Европейскую хартию региональных языков делает проект однобоким и механистическим. Попытка ввести, например, количественные характеристики введения языков меньшинств – значительно омертвляют закон Кивалова-Колесниченко. Поскольку разные языки требуют разный уровень защиты и восстановления.
Поэтому намного полезнее было бы сосредоточиться, например, на описании процедуры и принципов защиты государственного языка одновременно с принятием решения о введении языка национального меньшинства или языка коренного народа.
Как показывает практика в регионах – Севастополе, Одессе, Луганске, Донецке и других, где уже приняты региональные программы развития русского как регионального языка, со ссылкой на Европейскую хартию – здесь украинский де-факто полностью выводится из обращения региона. Практический прообраз будущего результата действия закона Кивалова-Колесниченко…
Положение не спасает записанная в региональных программах дежурная фраза из Европейской хартии, что «это не помешает функционированию государственного языка украинского».
То есть, например, в Севастополе, прием и публикация проектов решений горсовета и администрации на украинском является необязательными. В госучреждениях, больницах, библиотеках, кассах, троллейбусах – никаким образом не стимулируется украиноязычие. Зато полностью прописаны финансовые меры поддержки русского языка.
5. Еще одна немаловажная деталь данного закона – его непринципиальность, промежуточность и временность, на которую указывают сами авторы законопроекта.
То есть соблюдать провозглашенные в законе принципы ни авторы проекта, ни их сторонники в ПР – не собирались и не собираются. Об этом с трибуны ВР заявил в декабре 2011 года Сергей Кивалов, который сообщил, что считает этот закон временным, а конечная цель ПР – принятие закона о двух государственных языках.
)
Вадим Колесниченко неоднократно выражался аналогично.
О каком соблюдении задекларированных в названии проекта закона принципов может идти речь? Если все это – дымовая завеса, с желанием угодить только узкому кругу своих избирателей, и попытка еще раз ввести в заблуждение Венецианскую комиссию, мировое сообщество, будто авторы пытаются следовать рекомендациям Комиссии?
Предложив обществу продуманную, сбалансированную Концепцию государственной языковой политики в Украине, объединенные демократические общественные силы в Украине смогли бы сделать шаг к единству и взаимопониманию в обществе.
Вместо попыток внесения раскола и манипулирования обществом – политика взаимных уступок, примирения взглядов, прощения и любви.
Валерий Говгаленко, редактор газеты «Подробности», Василий Зеленчук, глава ОО «Общественное движение «Севастополь без коррупции», Севастополь, специально для УП